Прочитав

Прочитав Алису в Зазеркалье, полюбила ее больше, чем Алисы в Cтране Чудес. Случай исключительный и даже феноменальный, потому что чаще всего продолжения гораздо хуже начал. Даже не знаю, в чем тут фокус. Возможно Зазеркалье легче перевести на другой язык, не отпугнув невежественного читателя ничего ему не говорящими аллюзиями. Мне до сих пор кажется, что конец Алисы в Cтране Чудес, там где она беседует с Грифоном и Морской черепахой, не дался переводу, так и остался он там сырым непрожеванным куском, застрявшим в горле. А шахматное Зазеркалье хорошо ложится на все хитросмешные и хитрогрустные хитросплетения.
*****
Прочитав Волшебника из страны Оз, задумалась. 
Думала долго, но так и не поняла, с какого перепуга Волков подписал свое имя под Волшебником Изумрудного города. Ну придумал он еще пару лишних имен и опустил пару глав. Написал бы "перессказ", а не "перевод". Первоисточник ведь даже и не указан нигде. Наглость - второе счастье, м-да.
И еще вот о чем задумалась.
После прочтения волковского Волшебника, я тут вроде бы писала ( а может и не писала, не помню ), что и Страшила и Железный Дровосек и Смелый Лев шли к волшебнику за тридевять земель, чтобы попросить то, что у них есть и так. И правда, часто мы живем, как испорченные часы и для заметить, что любим , ждем, чтобы кто-нибудь привесил нам плюшевое сердце на ленточке, а для  заметить, что думаем, чтобы напихали нам в голову отрубей с булавками.
А в этот раз меня другое толкнуло в бок. 
Вот эти персонажи - Страшила и Железный Дровосек, ведь непонятно, где они сами, где их жизненная сила прячется. 
У Страшилы ее можно с натяжкой привязать к тряпке, из которой он сшит. Когда солома отсырела, а нарисованное лицо смылось, осталась только тряпка. Потом его набили свежей соломой и нарисовали новое лицо. Но ведь пока он был просто тряпкой, он и не жил. Жить стал только с того момента, как Дороти (Элли) ему нарисовала глаз. Он тогда им сразу подмигнул. Так что вроде бы получается, что и сама по себе тряпка ничего не стоит.
С Железным Дровосеком дело обстоит еще круче. Он ведь сначала был обычным человеком, а потом злая колдунья сделала так, что ему топором отрубило руку. Он сделал себе новую руку у жестянщика. Oна наколдовала отруб второй руки. Он и вторую руку заказал у жестянщика. Tак потихоньку все части живого тела отрубались и заменялись железными. В итоге дело дошло до головы и вот тут появляется убийственное по силе воздействия предложение: 
"В первую минуту я решил, что этому горю уже не помочь, но жестянщик смастерил и голову". 
Oн все равно остался собой, даже после полной замены всего тела. 
Вот это я понимаю, полный отрыв духовного от физического. 
Йоги и тибетские монахи нервно курят в сторонке.
Тут на самом деле серьезный вопрос ставится. 
О том, где мы и что такое мы.